«Паразиты» режиссера Пон Джун-хо стали сенсацией «Оскара» в этом году. Лента не только выиграла сразу несколько статуэток, в том числе за «Лучший фильм», но и оказалась первой неанглоязычной картиной, завоевавшей престижную премию. «Паразитам» неожиданно уступили фавориты конкурса «Однажды... в Голливуде», «Джокер» и «1917». Продюсер и кинокритик Сэм Клебанов рассказывает, чем южнокорейский фильм смог завоевать сердца критиков и зрителей по всему миру, как его триумф на «Оскаре» навсегда изменит премию и стоит ли в целом прислушиваться к мнению Американской киноакадемии.
10 февраля 2020 года навсегда останется в истории премии Американской киноакадемии. Да чего уж там — в истории мирового кинематографа. Потому что — при всем уважении к «Золотой пальмовой ветви» и прочим фестивальным призам, — нет в мировом кинематографическом табеле о рангах награды важнее оскаровской статуэтки. Но все годы существования премии приз за «Лучший фильм» еще ни разу не доставался неанглоязычной картине. По большому счету, «Оскар» институционально закреплял тот факт, что главное из искусств для международной аудитории — голливудское кино.
Были, конечно, и исключения, но они состояли в основном из представителей очень близкой Голливуду британской кинематографии, связанной с американской не только общим языком, но и множеством производственных и финансовых цепочек. Да и пул американских и британских талантов давно уже хорошенько перемешался и активно работает по обе стороны Атлантики. Есть еще, конечно, снятый в стилистике немого кино французский фильм «Артист», получивший главный «Оскар» в 2011 году, но и тот оказался одой Золотому веку Голливуда.
В общем, если бы «Паразитам» корейского режиссера Пон Джун Хо достался бы просто приз за «Лучший фильм» — этого бы уже хватило для сенсации и создания исторического прецедента. Но этим дело не ограничилось: «Паразиты» — первая в истории картина, одновременно победившая в категориях «Лучший фильм» и «Лучший международный фильм» и добавившая к этим победам «Оскары» за «Лучшую режиссуру» и «Лучший оригинальный сценарий». А еще «Золотой глобус» за «Лучший иностранный фильм», до того — «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля, премию BAFTA и несколько десятков других кинонаград по всему миру. Я даже не припомню, чтобы хоть один фильм имел столь удачный год. И, напомню, речь идет о корейском фильме, снятом в Корее, на корейском языке и вообще никак, даже приблизительно, не связанном с Голливудом. То есть типичный локальный продукт, предназначенный для локальной аудитории, получивший вдруг глобальное значение. Как же так получилось? Это что — действительно Самый Лучший Фильм?
Конечно, нет. Хотя бы потому, что самых лучших фильмов (если только речь не идет об уже подзабытом проекте Камеди Клаба) просто не существует. Любые награды в мире кино субъективны и отражают не только достоинства награждаемого произведения, но и вкусы и критерии награждающих. А эти вкусы и критерии не являются чем-то неизменным, а постоянно формируются и переформатируются миром и временем, в котором мы живем. И с ними тоже может быть что-то не так. И все-таки совсем не хочется списывать оскаровскую сенсацию на загадочную флуктуацию вкуса восьми тысяч американских киноакадемиков или внезапную потерю ими профессионализма. Мне все произошедшее кажется абсолютно справедливым и по отношению к «Оскарам», и к корейской киноиндустрии, и к самому фильму, и к его режиссеру Пон Джун Хо — все они этого достойны.
В общих чертах, без спойлеров, сюжет картины таков: члены нищей, но предприимчивой корейской семьи обманом внедряются в преуспевающее сеульское семейство, проживающее в почти гротескно роскошном особняке. Часто пишут, что в центре сюжета — классовое и социальное неравенство. Да, все так, но фильмов о неравенстве и угнетении бедных богатыми снимают много — из них, например, состоит вся фильмография двукратного победителя Каннского фестиваля Кена Лоуча. Но ни один из них даже близко не приблизился к успеху «Паразитов». Наверное, потому что Пон Джун-хо сознательно разрушает все устоявшиеся идеологические схемы и стереотипы, отказывается от легких, однозначных объяснений. В фильме даже нет точного ответа на вопрос, на кого ссылается его название, кто на ком паразитирует. Бедным здесь достается не меньше, чем богатым, и борьба на самых нижних этажах социальной пирамиды оказывается еще более ожесточенной, чем на ее вершине. Тут, кстати, стоит обратить внимание на то, насколько искусно выстраивает Пон Джун-хо визуальную метафору «верхов» и «низов». Даже дом, в котором проживает «олигархическое» семейство Пак выстроен художником-постановщиком так, чтобы постоянно подчеркивать разницу в уровне героев и перемены в их «вертикальном» статусе.
О том, что «Оскар» должен стать более инклюзивным, мультирасовым и мультикультурным, разговоры ведутся уже много лет. Определенные шаги в этом направлении постоянно делаются — достаточно вспомнить и триумф «Лунного света», и победу «Миллионера из трущоб». Но это все-таки было разнообразие и инклюзивность в рамках собственной кинематографической культуры. Тут же Академия вдруг сделала смелый и неожиданный шаг на новую для нее территорию под названием «весь остальной мир». И одним этим шагом разрушила «стеклянный потолок», превратив «Оскары» в открытую абсолютно для всех глобальную кинонаграду. Чисто формально это и раньше было так — критерием включения в номинации было только наличие фильма в американском прокате, независимо от страны происхождения. И периодически неанглоязычные фильмы попадали в список номинантов — например, «Любовь» Микаэля Ханеке или «Рим» Альфонсо Куарона. Но, думаю, никто никогда всерьез не верил, что они смогут там победить. Наградой тут был сам факт номинации. Для таких картин был предусмотрен свой конкурс – «Лучший фильм на иностранном языке» (с этого года «Лучший международный фильм»), где они боролись за победу с картинами из других стран. Но после этого «Оскара» хочется спросить: «А что так можно было?» Оказывается, да, и, похоже, не в последний раз.
Впрочем, не стоит забывать, что «Оскар» — это не каннская «Золотая пальма», которую может получить фильм из любой страны, вне зависимости от своего зрительского потенциала. Голосующие киноакадемики всегда пыталась совместить в своем выборе «элитность» и «народность», отмечая своими наградами картины, которые не только отличались неоспоримыми кинематографическими достоинствами, но и привлекали в кинотеатры достаточно большое количество американских зрителей. И с этим у «Паразитов» все в порядке. К моменту церемонии они собрали в кинотеатрах США немыслимые для иностранного фильма $35 млн. Это значительно больше, чем, например, сборы «Лунного света», победившего на «Оскаре» три года назад, или вдвое больше, чем у «Лучшего фильма» 2008 года — «Повелителя бури» Кэтрин Бигелоу. А с учетом того, что прокат продолжается, то на волне успеха «Паразиты» могут обогнать по сборам как минимум еще двух недавних оскаровских лауреатов: «В центре внимания» и «Бёрдмэна». И такой успех у «Паразитов» не только в США — картина Пон Чжун Хо уже собрала по миру около $130 млн, из которых $72 млн на родине и $1,5 млн в России.
В общем, ситуация с этим фильмом сложилась совершенно удивительная: он смог удовлетворить и изысканный вкус каннского жюри, и коллективный разум американских киноакадемиков, и привлечь в кинотеатры зрителей по всему миру. И при этом не перестает вызывать ожесточенные споры. Объяснить это одними, совершенно бесспорными, на мой взгляд, кинематографическими достоинствами картины довольно сложно. Пон Джун-хо — прекрасный режиссер, и в его фильмографии и до того было немало совершенно выдающихся картин. Например, «Мать», «Воспоминания об убийстве», «Сквозь снег». Но ни одна их них не добилась до сих пор такого невероятного международного успеха. А главный секрет здесь в том, что Пон Джун-хо сумел в этом фильме точно уловить дух времени и создать практически идеальный фильм для вступающего в 20-е годы XXI века.
В яркой жанровой упаковке авантюрной криминальной комедии оказывается спрятана картина мира, вышедшего из равновесия и сотканного из множества комплексных неразрешимых противоречий. Это мир, где поляризация общества достигает в буквальном смысле убийственного уровня. Элита демонстрирует крайнюю наивность, полную растерянность и неподготовленность — ни к стихийному бунту, ни к расчетливой хитрости низов. Но и сами низы не очень понимают, что делать с внезапно обретенной позицией силы, кроме получения сиюминутных удовольствий, бессмысленного насилия и разрушения. Может, «Паразиты» и есть лучшая метафора политических процессов, происходящих во всем мире. Может, именно поэтому на него так ополчились традиционные идеологи как левого, так и правого толка?
Но не стоит, впрочем, сводить фильм лишь к одному «месседжу», каким бы точным и актуальным он ни казался. Тем более что ни один месседж сам по себе не может заманить миллионы зрителей в кинотеатры. Возможно, в этом и есть секрет успеха южнокорейского кинематографа последних двух десятилетий: умение говорить о самых острых и актуальных проблемах общества языком развлекательного жанрового кино. Попадать в больной нерв зрителя и все равно делать это так, чтобы зритель получал удовольствие от просмотра. По-моему, в этом и заключается главный урок триумфа «Паразитов» на 92-й церемонии вручения «Оскара».