«Уходящему — Синай, остающимся — Голгофа». Что означает сопротивление в России после нескольких волн эмиграции

В далеком заснеженном Архангельске девятнадцатилетнюю студентку университета Олесю Кривцову хотят посадить на 10 лет за то, что она в студенческих чатах распространяла «ересь» о войне, которой якобы нет. Ее уже внесли в официальный список террористов и экстремистов и теперь будут судить. У организаций, которые составляют эти списки, много лиц и названий — Росфинмониторинг, Роскомнадзор, центр «Э», Следственный комитет, но на самом деле за этим в Архангельске стоит всё то же огромное сталинское здание управления ФСБ в самом центре города, которое ЧК сначала отняла у честных людей для себя в 1920-х годах, а потом неоднократно достраивала и перестраивала (это его пять лет назад «за преследование и пытки людей» хотел взорвать 17-летний юноша Михаил Жлобицкий, сам погибший при взрыве).

Олеся Кривцова упорная — ее весной уже штрафовали, могла бы остепениться, но нет. С тех пор и «ограничивали некоторые действия», и помещали под домашний арест — всё впустую. И дяденьки из большого серого дома разозлились. Во время обыска над Олесей натурально стоял с кувалдой амбал в форме и передавал привет от ЧВК «Вагнер».

Так вышло, что мне хорошо знакомы и этот дом, и предыдущее поколение «дяденек» — еще с тех пор, как я в 1982 году архангельским юношей в честь войны в Афганистане изрисовал город знаками «пацифик» (один и поныне чудом сохранился на площади, которая до сих пор носит имя Ленина). Там, в этом здании, пять этажей полны злостных бездельников, которые систематично, из поколения в поколение, давят и преследуют молодежь. Вот они и со мной «беседовали», а я сказал им тогда: «Что же вы такие патриоты, закончили Лесотехнический институт, а теперь не на лесной делянке, да и в Афган не поехали?»

Теперь их наследники всей толпой воюют с 19-летней Олесей Кривцовой. Представляю, как ей может быть страшно и одиноко, особенно если учесть, что на нее донес кто-то из однокурсников.

Всё это вспоминается, когда я вижу высказывания о том, что в России полностью подавлен протест, там нет оппозиции, «все уехали», или «все молчат» (любим мы вот это «все» или «подавляющее большинство»). Каково это читать Олесе Кривцовой, пока она еще может это делать? И ведь ее заметило хотя бы «Радио Свобода», а в 1982 году мою одинокую акцию не заметила ни «Свобода», ни одна другая организация, кроме КГБ (упоминаю об этом лишь затем, что мне хорошо знакомо ощущение изоляции и потерянности).

Но если «протест подавлен», кто эти 21 тысяча человек, которых за 2022 год задержали на акциях протеста? Кто создал 200 тысяч заблокированных интернет-ресурсов? Почему возбуждено 370 уголовных дел только за антивоенные высказывания? А сколько людей еще не успели выявить и поймать? Штаты у ФСБ большие, но ведь не резиновые, работа кропотливая и непростая, это же сколько бумаги надо исписать!

Сейчас у автора, который хотел бы рассказать миру о сопротивлении в России, двусмысленное положение — он не может составить список и показать на героев пальцем, это же будет волонтерская помощь ФСБ, добродушный донос. Давайте упомянем хотя бы вершины айсберга. Конечно же несгибаемый Алексей Навальный, о котором в прайм-тайм в воскресенье телеканал CNN собирается показать миллионам американцев свой уже нашумевший в сетях фильм. Это, конечно, Илья Яшин — параллельно с Навальным ведущий из-за решетки свой блог, у Навального и Яшина — главная публицистика на русском языке, которая существует сегодня, надеюсь, крупнейшие мировые издательства уже ведут переговоры с родственниками об издании их книг. Читатель легко дополнит список десятками имен людей, не только за решеткой, но и на свободе делающих свое дело открыто и дерзко. Может быть, они не выходят с плакатами на Красную площадь, но в их позиции никто не сомневается.

Кстати, о «легальных» несогласных. В понедельник завели дело на действующего петербургского депутата Бориса Вишневского и бывшего депутата Максима Резника (Вишневский остается в Петербурге как глыба оппозиционной тяжеловесности, Резник уехал за границу). Откопали «дискредитирующие» высказывания еще за апрель, после Бучи, но понятно же, что Вишневский виноват в главном — к нему тянутся горожане со своими проблемами и бедами, а остальным 49 депутатам остается только завидовать и зиговать. Партия «Яблоко» остается открытой и легальной организацией, методично делающей антивоенные заявления, и это с лихвой перекрывает разногласия с ними по некоторым острым вопросам. Нобелевский лауреат Дмитрий Муратов и половина редакции якобы разгромленной «Новой газеты» продолжают жить и работать в Москве. Еще один коллективный нобелевский лауреат, якобы разгромленный «Мемориал», продолжает свою работу и за границей, и в России (никуда не уехали «мемориальцы» из десятков городов, начиная с Москвы).

The Insider недавно перепечатывал стихи из книги антивоенной поэзии «Disbelief», которая выпущена в Лондоне, но большинство ее авторов остаются в России. А музыкант Юрий Шевчук? А другие литераторы, музыканты, актеры, наотрез отказывающиеся выступать под буквой Z (как это недавно случилось в бывшем знаменитом клубе «Китайский летчик»)? По уже названным причинам не даю названий клубов, театров и концертных залов, где если и происходит business as usual, то только в том смысле, что там со сцены всё так же говорят правду, рискуя и делом своей жизни, и свободой, в отличие от некоторых главных режиссеров.

Я поставил в кавычки слово «легальные», потому что Вишневский и Шевчук настолько же легальны и легитимны, насколько легальны Навальный, Горинов и Яшин. В перевернутом мире под названием «РФ» нелегалы-преступники находятся как раз у власти, это им приходится постоянно врать, «шифроваться» и изворачиваться.

Но вернусь «к земле». В последнее время со мной постоянно на связи московский фотограф и художница, которую мы с ее согласия в шутку или не в шутку решили называть «Радистка Кэт». Она несколько месяцев провела за границей, но вернулась в Москву, объяснив, что это ее родной город и она хочет что-то сделать, чтобы скорее прекратились война и убийства. В лютые январские морозы Радистка Кэт ходит по Москве и передает оттуда фотографии и видео о маленьких протестных инсталляциях вокруг Кремля и храма Христа Спасителя. По Москве-реке к Кремлю плывет табличка «ВВ Хуйло» с веревочной петлей. На гигантских буквах «Мы вместе» у входа в парк «Зарядье» — маленькая, но четкая приписка «убийцы», и всем понятно, в каком мы «месте». На мостике близ Болотной — кувшин с надписью «Слава Украине». На смотровой площадке ХХС — окровавленные пупсики с надписью «450 детей». Я ей пишу: «Осторожнее же, ради бога, там кругом автозаки, полиция, понатыканы камеры». Но нет, не могу остановить ее.

И вот как она, в пять утра, замерзшая, вернувшись домой со съемок, откроет какой-нибудь сайт, а там бывший чемпион мира по шахматам чеканит: «В России нет антивоенного протеста сегодня».

Гарри Кимович, вы понимаете, что говорите человеку, что его не существует? А Навальный и Яшин существуют? Олеся Кривцова — это фантом? Если имеет значение только статистика, кто эти 21 тысяча задержанных? Извините за очевидность, как насчет семерых советских граждан в августе 1968-го?

Еще одна очевидность — разумеется, в этой войне охреневшее от крови и вооруженное до зубов зло остановят уже только Вооруженные силы Украины, оснащенные современными пушками, танками и ракетами НАТО и всех стран доброй воли. Но из этого никак логически не следует, что «в России нет антивоенного протеста сегодня». Включите шахматную логику. Когда темницы рухнут, кто вас встретит у входа в Россию? Не абстрактная свобода, до которой будет еще далеко, а вот все эти люди, которых, по-вашему, нет.

9 января исполнилось 100 лет со дня рождения харьковского поэта Бориса Чичибабина, который в своей жизни прошел и войну, и тюрьму, и суму. Когда его выгнали из Союза писателей и лишили всяческой литературной работы, он 23 года до самой смерти работал бухгалтером трамвайно-троллейбусного парка. Он был признан и был знаком с литературными знаменитостями, с настоящей элитой по самому гамбургскому счету, но продолжал ежедневно ходить на работу в этот трамвайный парк и «просто» писать стихи. Напоследок вспомнилось его стихотворение глухого и безнадежного 1971 года, безыскусное и доходчивое, как и всё его творчество:

Дай вам Бог с корней до крон

без беды в отрыв собраться.

Уходящему — поклон.

Остающемуся — братство.

Вспоминайте наш снежок

посреди чужого жара.

Уходящему — рожок.

Остающемуся — кара.

Всяка доля по уму:

и хорошая, и злая.

Уходящего — пойму.

Остающегося — знаю.

Край души, больная Русь, —

перезвонность, первозданность

(с уходящим — помирюсь,

с остающимся — останусь) —

дай нам, вьюжен и ледов,

безрассуден и непомнящ,

уходящему — любовь,

остающемуся — помощь.

Тот, кто слаб, и тот, кто крут,

выбирает каждый между:

уходящий — меч и труд,

остающийся — надежду.

Но в конце пути сияй

по заветам Саваофа,

уходящему — Синай,

остающимся — Голгофа.

Я устал судить сплеча,

мерить временным безмерность.

Уходящему — печаль.

Остающемуся — верность.