Мнения
В прошлом году по статье о государственной измене было вынесено беспрецедентное в современной России число приговоров — 39, что в 2,5 раза больше, чем годом ранее. Все приговоры, разумеется, обвинительные. Одновременно с этим было возбуждено еще около сотни новых дел. Адвокат Иван Павлов убежден, что 2024-й и 2025-й имеют все шансы вновь побить рекорд по «госизменам». При этом абсолютное большинство таких дел направлено против ученых, журналистов и людей рабочих профессий. Тогда как в чиновничьей и военной сфере, где, собственно, хранятся государственные тайны, никаких «предателей» спецслужбы почему-то не находят.
На первый взгляд, в росте числа арестованных за измену есть определенная логика. Россия ведет войну, поэтому вопросы государственной безопасности выходят на первый план. А на каждой войне обязательно есть свои враги — внешние и внутренние. С внешними всё понятно, а для внутренних как раз и есть статья о государственной измене. Как-то ведь нужно выявлять предателей в рядах российских спецслужб, вступивших в сговор с ВСУ генералов, сливающих зарубежной разведке гостайну руководителей оборонных предприятий, предавших родину министров — и всех им подобных.
Только среди приговоренных в прошлом году «изменников» таких людей нет. А если задуматься, когда в России в последний раз судили за госизмену высокопоставленных госслужащих или военных, то мало кто сможет ответить, не заглядывая в Википедию.
Мне на ум приходит разве что дело генерала Олега Калугина, после отставки эмигрировавшего в США в 1995 году. В 2001 году Калугин дал свидетельские показания по делу бывшего полковника армии США по имени Джордж Трофимофф, подтвердив, что он был агентом советской разведки. В 2002-м году Калугина заочно приговорили к 15 годам лишения свободы по статье о государственной измене. Еще стоит вспомнить Сергея Скрипаля, которого осудили в 2006 году, а после обменяли. Думаю, если старательно поискать, можно обнаружить еще пару аналогичных случаев. Но в целом, такие дела в современной России исчезающе редки.
Но почему? Неужели Путин разработал какой-то новый, не имеющий аналогов способ идеологической подготовки, благодаря которому среди высшего руководства страны — гражданского и особенно военного — больше нет изменников? Даже большевикам с их тотальной пропагандой из каждого утюга это не удавалось. Почему же тогда мы не видим таких дел?
На то есть две причины. Чтобы понять первую, нам нужно взглянуть на недавний арест замминистра обороны Тимура Иванова. Официально его взяли по подозрению во взяточничестве, что, конечно, никого не удивило: Иванов еще несколько лет назад стал фигурантом расследований о коррупции и оказался владельцем элитной недвижимости на миллиарды рублей, купленной за откаты от подрядчиков Минобороны.
Удивительно то, что арестовали его именно сейчас. Кремлю было известно о его махинациях как минимум с 2019 года, а скорее всего, и гораздо раньше, но никаких претензий Иванову не предъявляли. Почему же за него взялись? Почему не в начале войны? Почему не в 2019-м?
Вероятный ответ — потому что его арестовали вовсе не за взятку. Сразу после ареста в некоторых СМИ появилась информация, что Иванова разрабатывают по статье о государственной измене. Я к анонимным инсайдам в целом отношусь скептически, но в данном случае есть косвенные подтверждения. Иванова разрабатывает Департамент военной контрразведки ФСБ, которому вообще-то не свойственно заниматься экономическими преступлениями. А вот госизмена и шпионаж — как раз его профиль. Тем не менее, чиновника официально взяли за коррупцию.
Тимур Иванов — заместитель министра обороны уже 8 лет, с 2016 года. Это ветеран команды Шойгу, обладатель множества правительственных наград, куратор всех крупных строек Минобороны — и, на минутку, представитель высшего руководства страны. Его гражданское звание соответствует званию генерала армии. А назначал его, разумеется, сам Владимир Путин.
Если тот же Путин теперь будет вынужден признать, что один из высших чинов Минобороны изменил родине во время войны, это нанесет серьезный удар по его имиджу. Президент, который кичится службой в разведке, не имеет права допускать таких кадровых ошибок. Поэтому сажать Иванова непосредственно за госизмену будут только в том случае, если получится избежать медийной катастрофы — придумать какую-то версию, которая выводит из-под удара первое лицо. В противном случае зама Шойгу удобнее посадить за взятку. Сроки там всё равно огромные, а репутационный ущерб будет заметно меньше: «Линкор пропил, но флот не опозорил!»
Я подозреваю, что этот случай — далеко не единственный. Мы мало слышим о госизменниках среди высоких чинов, потому что режиму просто невыгодно сажать их именно по этой статье. Как говорили в Советском Союзе, «они сидят за дело, но не за то». Даже когда речь заходит о людях, имеющих огромные полномочия и доступ к государственной тайне, то есть способных нанести реальный ущерб безопасности страны, приговор по статье о госизмене властям не выгоден, поскольку он косвенно станет и приговором назначившему их начальству. Имиджевые соображения здесь главенствуют над госбезопасностью — и над российским законом.
Имиджевые соображения здесь главенствуют над госбезопасностью — и над российским законом
Другая же причина заключается в мотивации исполнителей. Раскрыть дело о государственной измене — это невероятный успех для любого чекиста, практически вершина его карьеры. Но чтобы дослужиться до этой вершины, вовсе не обязательно ставить политическое руководство в неудобное положение, расследуя преступления в высших эшелонах, — награды по таким делам дают и за не наделенных властью фигурантов.
Возьмем для примера известное «Сочинское дело», фигуранткой которого стала жительница Сочи Оксана Севастиди, работавшая продавщицей в пекарне. В 2008-м, за несколько месяцев до начала войны с Грузией через ее город проезжал железнодорожный состав с военной техникой. Севастиди написала об увиденном SMS-сообщение своему знакомому в Грузии; ей, конечно, в голову не могло прийти, что это могут быть какие-то секретные военные сведения — состав ведь шел средь бела дня, на виду буквально у всего города.
А в 2015-м ее арестовали по обвинению в государственной измене и вскоре приговорили к семи годам лишения свободы. Вместе с ней похожие сроки за аналогичные деяния получили еще несколько человек — что, на мой взгляд, лишний раз подтверждает общеизвестный характер этой информации. Поезд с техникой видели все.
Это в итоге пришлось подтвердить и Владимиру Путину, оказавшемуся в дурацком положении на пресс-конференции, когда его спросили про Оксану Севастиди. Ну как такое может быть: безопасности ядерной сверхдержавы угрожает SMS, отправленное сочинской продавщицей! Что это за гостайна такая, если ее может увидеть и разгласить любой случайный прохожий?
Так что для Севастиди и еще двоих подзащитных нам удалось добиться помилования. Но, к сожалению, сами такие дела — абсурдные, очевидно сфабрикованные — никуда не делись.
Это видно на примере целой череды дел о «госизмене», жертвами которых стали российские ученые: Владимир Лапыгин, Виктор Кудрявцев, Валерий Митько, Анатолий Маслов, Валерий Голубкин, Анатолий Губанов, погибший в следственном изоляторе Дмитрий Колкер — и многие-многие другие. Подобные дела строятся примерно по одному и тому же принципу: ученый, участвующий в международном проекте, одобренном всеми государственными инстанциями, отправляет партнерам по проекту научную документацию. Всё это происходит в рамках установленной в институте процедуры, с разрешения всех необходимых комиссий — в том числе комиссии по секретности, — которые никакой государственной тайны в документации не находят.
А спустя годы ФСБ предъявляет ученому обвинения: якобы в отправленных материалах содержались засекреченные сведения, а значит, была совершена государственная измена в форме выдачи гостайны иностранцам. И обвинения предъявляют ученому, который действовал в полном соответствии с решением комиссии, а не членам этой комиссии, среди которых в обязательном порядке есть «особисты» и другие сотрудники отдела по защите гостайны.
«Посадки» светил российской науки, на трудах которых держится не только наше понимание законов Вселенной, но и обороноспособность страны, никакой пользы государству не приносят. Если бы перед ФСБ реально стояла задача охранять безопасность государства, они могли бы вмешаться гораздо раньше — на этапе проверки и согласования этих документов комиссией по секретности — и заранее предупредить человека, что такую документацию нельзя никому отправлять. В органах прекрасно понимают, что никто из осужденных ученых госизменником или шпионом, на самом деле, не является.
Но перед ФСБ такой задачи не стоит. Борьба с «изменниками», «шпионами» и прочими сущностями, которыми одержимы российские власти, является реакцией спецслужб на саму эту одержимость, а не ответом на реальную угрозу. Наверху есть спрос на поиски предателей — значит, предатели должны быть найдены. Или, что бывает чаще, назначены. А исполнители, конечно, будут награждены. В такой ситуации сажать случайных людей по надуманным обвинениям гораздо проще, чем заниматься реальной работой.
Волна дел о госизмене, захлестнувшая Россию после начала войны, тоже направлена не на защиту госбезопасности, а на удовлетворение запроса от политического руководства. На поиск внутреннего врага.
Волна дел о госизмене, захлестнувшая Россию после начала войны, направлена не на защиту госбезопасности
Среди обвиняемых вы едва ли обнаружите высокопоставленных чиновников и военных, продавших душу дьяволу. Зато найдете электромонтеров, балерин, студентов, пенсионеров и даже школьников. Кого-то сажают за крошечные пожертвования украинским благотворительным фондам — как правило речь идет о нескольких тысячах или даже сотнях рублей. Других назначают виновными в «переходе на сторону противника» по факту переписки с каким-то украинским ботом в Telegram — даже если никаких реальных действий по этому самому «переходу» человек не предпринимал. А кого-то и вовсе берут просто за слова, объявляя их подстрекательством к госизмене.
Эти дела простые и понятные. Они не требуют от исполнителей никаких усилий и риска для здоровья, не создают неприятных инцидентов внутри самих государственных структур и обеспечивают чекистов материалами для красивых отчетов, чтобы задобрить ненасытное руководство, вечно требующее новых расправ.
В этих делах нерадивые чекисты увидели ответ на старый русский вопрос: «Как бы так сделать, чтобы у нас всё было, но нам ничего за это не было?» — волшебную шкатулку, которая превращает сломанные человеческие жизни в новые звезды на погонах.