Нацист в предлагаемых обстоятельствах. Почему ФРГ смогла стать демократией, хотя госаппарат не удалось зачистить от быших членов НСДАП

Денацификация и реабилитация

После поражения во Второй мировой войне Германия оказалась разделена на оккупационные зоны, на западе контролируемые США, Великобританией и Францией, а на востоке — СССР. Развернулась масштабная кампания по денацификации — устранению причастных к нацистскому режиму из госструктур и общественных учреждений.

В западной оккупационной зоне в 1946 году для этого создали особые суды присяжных (Spruchkammern), которые рассматривали биографии немцев, так или иначе связанных с гитлеровской НСДАП (Национал-социалистической немецкой рабочей партией). Подсудимых делили на пять категорий: главные виновные, виновные, незначительно виновные, «попутчики» (так называли тех, кто не был убежденным нацистом, но из страха или карьерных соображений поддерживал режим или сотрудничал с ним) и невиновные. Соответственно назначались наказания — от штрафов и увольнений до интернирования в денацификационные лагеря. По умолчанию действовала презумпция виновности: доказывать свою непричастность к преступлениям нацистского режима должен был именно подсудимый.

Денацификация затронула огромный пласт немецкого населения. Особенно жесткой эта политика была в американской зоне оккупации. Десятки тысяч чиновников, судей, учителей, военных и полицейских были уволены или временно отстранены от должностей. Многие остались без средств к существованию. Немцы воспринимали кампанию как несправедливое и неизбирательное наказание. Уже к концу 1940-х годов в Западной Германии все чаще звучали требования «подвести черту» под прошлым и вернуться к нормальной жизни.

Переломным стал 1951 год. Тогда на фоне нехватки квалифицированных кадров, давления общественности и усиления напряженности между СССР и Западом бундестаг ФРГ принял закон, который в немецком обществе позже назвали «Заключительным актом денацификации». Он фактически реабилитировал бывших госслужащих Рейха, за исключением осужденных по самым тяжким обвинениям первой и второй категории. Чиновники, военные, судьи, прокуроры, учителя и другие функционеры получили право на восстановление в должностях, пенсии и социальные гарантии.

Закон 1951 года фактически положил конец кампании по денацификации в ФРГ. Созданные в ее рамках суды были упразднены к 1953 году, оставшиеся на рассмотрении дела закрывались. Федеральные и земельные власти принимали дополнительные акты, упрощающие возвращение осужденных в общество.

Официально политика денацификации в ФРГ была завершена в 1954 году. Начался новый этап — реинтеграция бывших служащих гитлеровской диктатуре в структуры демократического государства, что позже в историографии и публицистике назвали «ренацификацией». Западногерманская общественность воспринимала процесс спокойно: усталость от потрясений и фокус на восстановлении экономики перевешивали моральные оценки недавних событий.

Ошибочно предполагать, что в 1950-х ФРГ стала терпимее к нацистскому прошлому. Уже первые годы существования республики власти занялись разработкой правовых и институционных механизмов, призванных не допустить возвращения идеологии НСДАП в публичную и политическую сферу. В 1949 году в Основной закон ФРГ внесли статью, которая запрещала создавать организации, подрывающие основы демократического порядка. Позже на ее основании были запрещены неонацистская Социалистическая рейхспартия и Коммунистическая партия Германии.

В 1960 году в Уголовный кодекс ФРГ внесли поправки о запрете использования нацистской символики, включая свастику, руны СС и приветствие «Хайль Гитлер». Параллельно разрабатывалось законодательство против публичного разжигания ненависти. В итоге уже к началу 1960-х годов в ФРГ выстроилась правовая система, не допускающая идеологического реванша, даже несмотря на то, что многие из функционеров нацистского режима оставались в структурах власти.

Президенты ФРГ и их связи с НСДАП

Вплоть до 1990-х годов среди президентов ФРГ оказывались фигуры, так или иначе связанные с нацистским режимом. Так, первый глава республики Теодор Хойс, занимавший свой пост с 1949-го по 1959 год, в 1933 году голосовал за «Закон о чрезвычайных полномочиях», который позволил Гитлеру установить диктатуру. При этом он не состоял в НСДАП и в целом сохранял дистанцию по отношению к режиму. В 1936 году Хойсу запретили преподавать и публиковаться. Он оказался фактически отстранен от публичной жизни, однако продолжал под псевдонимом писать статьи для независимой Frankfurter Zeitung. Благодаря травме плеча он избежал мобилизации и участия в военных действиях.

Роль следующего президента ФРГ Генриха Любке (1959–1969 годы правления) при нацистском режиме остается предметом споров до сих пор. В годы Второй мировой он занимал руководящую должность в инженерном бюро Вальтера Шлемпа, подчиненном главному архитектору Рейха Альберту Шпееру.

На проектах Шлемпа, в том числе при строительстве военных объектов, использовался труд узников концлагерей. Документы подтверждают, что Любке знал об этом. Более того, по некоторым данным, он сам запрашивал прислать на работы больше заключенных. Впоследствии Любке утверждал, что условия труда были гуманными, а сам он не разделял идеологию нацизма.

Следующий президент Густав Хайнеман (1969–1974 годы правления) был одним из немногих высокопоставленных политиков ФРГ, имевших устойчивую антифашистскую репутацию. Он состоял в некоторых формально нацистских организациях, таких как «Национал-социалистический союз по защите права», но это было, по сути, необходимостью для официальной юридической практики. Хайнеман участвовал в антифашистском движении Исповедующей церкви, активно поддерживал преследуемых режимом и помогал скрывающимся от него. Он сумел сохранить легальное положение и ни разу не подвергался арестам, но никогда не сотрудничал с режимом.

Вальтер Шеель, президент ФРГ с 1974-го по 1979 год, имел более типичную для своего поколения биографию. В декабре 1942-го он был формально принят в НСДАП, хотя после войны утверждал, что не подавал заявления и не участвовал в партийной деятельности. Шеель служил в люфтваффе, воевал на Восточном фронте, дослужился до звания обер-лейтенанта и даже был награжден. После войны его прошлое сочли компромиссным, но не компрометирующим.

Карл Карстенс, который сменил Шееля в 1979 году и оставался на посту до 1984-го, был связан с нацистскими структурами куда более тесно. Еще в 1934 году он вступил в штурмовики НСДАП, а в 1940-м присоединился к партии. Позже он объяснял это решение необходимостью сохранить карьеру. Во время Второй мировой он служил в подразделениях ПВО люфтваффе в звании лейтенанта. После войны Карстенс в своей политической карьере придерживался правоконсервативных взглядов. Его нацистское прошлое вызывало протесты общественности, особенно при его избрании на президентский пост.

Последним из президентов ФРГ, так или иначе связанных с гитлеровской диктатурой, стал Рихард фон Вайцзеккер, занимавший пост с 1984-го по 1994 год. Он происходил из старой прусской аристократии, не состоял в НСДАП, но в 1937-м успел побывать командиром отделения гитлерюгенда. Во время войны Вайцзеккер служил в элитном 9-м Потсдамском пехотном полку, участвовал в кампаниях против Польши и СССР, получил звание капитана и был ранен. После войны он защищал своего отца, дипломата Эрнста фон Вайцзеккера, на Нюрнбергском процессе, а затем начал успешную политическую карьеру. В 1985 году он первым из президентов ФРГ в официальной речи открыто назвал 8 мая 1945 года «днем освобождения», что стало важным шагом в осмыслении нацистского прошлого.

Биографии первых шести президентов ФРГ в целом отражают разнообразие опыта немцев в Рейхе — от работы на нацистские структуры до открытой поддержки сопротивления, от участия в войне до гуманитарной или научной работы в тылу. Все это во многом определяло общественную дискуссию о прошлом и настоящем послевоенной Германии.

Бывшие нацисты в правительстве ФРГ

Первое правительство ФРГ во главе с федеральным канцлером Конрадом Аденауэром (он занимал этот пост с 1949-го по 1963 год) во многом было символом разрыва с нацистским прошлым. До завершения политики денацификации в 1953 году в его составе не было ни одного бывшего члена НСДАП. Сам Аденауэр был одним из тех немногих крупных политиков ФРГ, кто последовательно сохранял дистанцию по отношению к нацизму, не находясь при этом ни в эмиграции, ни в тюремном заключении.

Тем не менее после 1953 года в кабинете Аденауэра оказались по меньшей мере 13 бывших нацистов, причем не только формальные члены НСДАП, но и более одиозные фигуры. Среди них — Герхард Шрëдер, который вступил в гитлеровскую партию в 1933 году, служил юристом в структурах Рейха, а после войны успел побывать министром обороны, иностранных и внутренних дел. Еще одна подобная фигура — участник «пивного путча» Теодор Оберлендер, обвиняемый в военных преступлениях участник боевых действий на Восточном фронте, который при новой власти получил пост министра по делам беженцев. Впрочем, из-за протестов ему пришлось уйти в отставку.

Привлечение в правительство подобных фигур во многом объяснялось нехваткой квалифицированных специалистов и необходимостью быстро восстановить государственные структуры на фоне усиления конфронтации с Восточным блоком. В этих условиях приоритет отдавался профессиональному опыту и лояльности новому режиму, а не деталям нацистского прошлого.

Правительства следующего федерального канцлера Людвига Эрхарда, который занимал этот пост с 1963-го по 1966 год, отличались еще большей преемственностью в отношении довоенной элиты. Сам Эрхард не был членом НСДАП, однако при нацистах в качестве консультанта сотрудничал с промышленностью и участвовал в разработке экономических планов для оккупированных территорий.

В первом кабинете Эрхарда (1963–1965) не менее девяти министров ранее состояли в НСДАП, включая Вальтера Шееля, Курта Шмюккера и Пауля Люкке. Во втором составе (1965–1966) таких министров было восемь. Правление Эрхарда ознаменовало собой окончательное закрепление практики интеграции бывших нацистов в политическую элиту ФРГ. Такой подход, однако, со временем стал вызывать все большее недовольство в западногерманском обществе.

Курт Георг Кизингер, федеральный канцлер с 1966-го по 1969 год, вступил в НСДАП в мае 1933 года и с 1940 года работал в МИД Рейха, где занимался радиопропагандой и поддерживал контакты с ведомством Геббельса. После войны был интернирован, прошел процедуру денацификации и был признан «попутчиком».

Нацистское прошлое Кизингера стало предметом острых общественных споров. Уже при назначении его канцлером звучали призывы отказаться от его кандидатуры — в частности, с таким открытым письмом выступил писатель Гюнтер Грасс. Хотя впоследствии историки не нашли доказательств участия Кизингера в преступлениях гитлеровского режима, его фигура до сих пор остается символом недостаточной политической дистанции от прошлого в послевоенной Германии.

Вилли Брандт, занимавший пост федерального канцлера ФРГ в 1969–1974 годах, был одним из немногих политиков высшего уровня, активно участвовавших в антифашистском сопротивлении. В 1933 году, после прихода Гитлера к власти, он эмигрировал в Норвегию, где продолжал борьбу с режимом как журналист и представитель социалистического движения. В годы Второй мировой, лишившись немецкого гражданства, Брандт жил под чужим именем и сотрудничал с норвежским сопротивлением. После войны он вернулся в Германию, стал депутатом бундестага и правящим бургомистром Западного Берлина, а в 1969-м возглавил правительство. Биография Брандта, полностью свободная от сотрудничества с нацистами, придавала особый вес его «новой восточной политике» и символическим актам примирения, включая знаменитое коленопреклонение в Варшаве в 1970 году.

При этом в кабинете министров Брандта были люди с гораздо более сложным прошлым. По меньшей мере девять человек среди них ранее состояли в НСДАП, включая министра экономики Эрхарда Эпплера и министра почты и связи Хорста Эмке. Некоторые из них вступали в партию в юном возрасте или автоматически по служебной линии, однако сам факт их принадлежности к НСДАП оставался в послевоенном обществе предметом острых политических споров.

Гельмут Шмидт, федеральный канцлер ФРГ с 1974-го по 1982 год, не был членом НСДАП, но, как и многие его сверстники, успел поучаствовать в нацистских молодежных организациях и воевал в составе вермахта на Восточном фронте, принимал участие в блокаде Ленинграда.

Правительство Шмидта постепенно отходило от интеграции бывших нацистов в органы власти, но полное преодоление этого наследия пока не наступило. В его кабинетах все еще присутствовали министры с формальным членством в НСДАП — по четыре в первом и втором составах, трое в третьем. В отличие от 1950–1960-х годов, такие биографии уже не замалчивались — каждый случай обсуждался в СМИ. В этом смысле эпоха Шмидта стала переходной: само наличие нацистского прошлого еще ощущалось, но общественные и политические стандарты стремительно менялись.

Гельмут Коль, федеральный канцлер ФРГ, а затем объединенной Германии с 1982-го по 1998 год, принадлежал к позднему поколению 1930-х. В период нацистской диктатуры он был еще ребенком, формально состоял в гитлерюгенде после введения обязательного членства в 1940 году. В последние месяцы войны в возрасте 15 лет Коль был призван в Фольксштурм, однако так и не успел попасть на фронт. В силу возраста он не мог быть членом НСДАП или солдатом вермахта, поэтому на нем закончился ряд канцлеров, принимавших непосредственное участие в событиях тех лет.

Тем не менее в первые правительства Коля все еще входили министры с нацистским прошлым: в первом кабинете 1982 года их было не менее шести, включая таких влиятельных политиков, как Ганс-Дитрих Геншер (глава МИД) и Фридрих Циммерман (министр транспорта). Только в пятом кабинете, сформированном в 1994 году, бывшие члены НСДАП окончательно исчезли из состава исполнительной власти. Правление Коля стало символом разрыва с нацистским наследием и перехода к новому поколению руководителей, больше не связанных с диктатурой.

Судьи и чиновники от НСДАП

По мере смягчения политики денацификации в ФРГ на многие судейские должности вернулись юристы с нацистским прошлым. В британской оккупационной зоне уже в 1948 году около трети председателей судов и большинство директоров и советников земельных судебных органов были в прошлом членами НСДАП. Более того, в 1950-х доля бывших национал-социалистов в некоторых западногерманских судах оказалась выше, чем в 1939 году. В составе Федерального суда ФРГ в 1956 году около 80% судей ранее работали в нацистской юстиции.

В федеральной прокуратуре в 1966 году 10 из 11 прокуроров в период диктатуры участвовали в НСДАП. Последний прокурор с нацистским прошлым покинул должность лишь в 1992 году.

В правительственных ведомствах ФРГ в первые годы после войны также доминировали бывшие члены НСДАП. Экспертное заключение 1948 года, подготовленное для будущего Федерального министерства внутренних дел, показало, что найти «чистые кадры» практически невозможно: из 26 претендентов на пост министра лишь один не имел отношения к нацистам. К 1953 году, всего через четыре года после основания МВД ФРГ, более 40% сотрудников ведомства были бывшими членами нацистской партии.

Схожая ситуация наблюдалась в министерствах экономики, продовольствия и сельского хозяйства, а также иностранных дел. В министерстве юстиции доля сотрудников с нацистским прошлым доходила до 75%. В ведомстве федерального канцлера почти 20% высокопоставленных чиновников служили при нацистском режиме — как офицеры, министерские работники или сотрудники оккупационных администраций.

Во втором созыве бундестага 1953 года 129 из 487 депутатов были бывшими членами НСДАП. В ФРГ даже ходила шутка: «После войны в министерстве было больше партийных товарищей, чем до нее». Независимая комиссия немецких историков, изучавшая участие нацистов в работе министерства, пришла к выводу, что эта шутка была недалека от истины.

Такая кадровая преемственность на федеральном уровне сохранялась на протяжении длительного времени. Многие бывшие функционеры нацистской Германии без особых препятствий продолжили карьеру в структурах ФРГ. Демократическое государство, построенное после падения Третьего рейха, десятилетиями оставалось тесно связано с наследием нацизма — но не в риторике или ценностях, а в биографиях тех, кто формировал его правительство, суды и министерства. Бывшие члены НСДАП, служащие и функционеры Третьего рейха были почти неизбежной частью истории первых десятилетий ФРГ. Но несмотря на это, республика не свернула с демократического курса.

Процесс осмысления и отмежевания от нацистского прошлого был медленным, непростым и нередко сопровождался компромиссами. Однако в долгосрочной перспективе именно устойчивые демократические институты, публичная дискуссия и смена поколений сделали возможным постепенное вытеснение старых кадров и переосмысление истории.