Гигант на нефтяных ногах. Почему ОПЕК+ в ближайшем будущем грозит распад

Постепенное повышение цен на нефть побуждает некоторых участников рынка (в первую очередь Россию и Казахстан, но не только) говорить о смягчении квот на сокращение добычи. В то же время другая группа стран во главе с Саудовской Аравией настаивает на более консервативном подходе, ссылаясь на неопределенность перспектив роста мировой экономики и развития пандемии. Неудивительно, что по крайней мере с декабря каждая встреча ОПЕК+ сопровождалась бурными дискуссиями. Это напоминает события годичной давности, когда с началом пандемии отказ России от дополнительного сокращения добычи привел к падению ОПЕК+ и вызвал ценовую войну между производителями нефти, в которой практически не было победителей.

«Безбилетники» и «шулера»

Как ни странно, источники всех бед ОПЕК+ кроются в причинах ее возникновения: это американская сланцевая революция и начало глобального энергетического перехода на новые виды топлива. Под их давлением темпы роста мирового предложения нефти с 2011 года неуклонно превышают темпы роста спроса. В 2014-2016 годах попытка Саудовской Аравии остановить негативные процессы за счет ценовой войны (прежде всего, нацеленной против производителей сланцевой нефти) закончилась неудачей. Это вынудило Эр-Рияд принять другую тактику: регулировать рынок путем сокращения добычи нефти, устранять не конкурентов, а лишние баррели предложения.

Однако только возможностей самой Саудовской Аравии и классической ОПЕК уже было недостаточно для успеха - нужно было увеличить число стран, готовых участвовать в регулировании объемов добычи. В этих условиях координация с Россией, одним из крупнейших производителей нефти в мире, и некоторыми другими игроками, не входящими в ОПЕК, казалась логичной. К концу 2016 года российское руководство также осознало, что без активного сотрудничества с ОПЕК будет сложно обеспечить стабильные доходы бюджета. В итоге, в 2016 году совместные российско-саудовские усилия привели к заключению Венского соглашения между странами ОПЕК и странами, не входящими в ОПЕК (так возникла ОПЕК+), направленного на снижение добычи с целью обеспечения определенной стабильности цен на нефть. Первоначальная шестимесячная сделка ОПЕК+ с тех пор несколько раз продлевалась и даже отчасти помогла компенсировать негативные тенденции на нефтяном рынке в 2018-2019 годах.

Однако, с самого начала существования организации под ее фундаментом была заложена бомба. Прежде всего, ОПЕК+ объединила страны, живущие порой в совершенно разных социально-экономических и политических условиях, а главное - преследующие разные цели при вступлении в ОПЕК+. Некоторые из них либо не могут, либо не хотят строго соблюдать принятые сокращения производства. С самого начала дисциплина – ключевой элемент стратегии ОПЕК+ как регулятора рынка – была проблемой.

Внутренние «безбилетники» (такие как Венесуэла, Иран и Ливия, практически никогда не соблюдавшие квоты на добычу и которые к настоящему времени даже получили освобождение от необходимости следить за сокращением производства) и «шулера» (такие, как Россия или Ирак, периодически под тем или иным предлогом нарушающие производственные квоты) всегда подавали негативный пример другим. Впоследствии только события ценовой войны 2020 года и понимание глубины рыночного кризиса, вызванного COVID-19, смогли частично поднять дисциплину.

Российско-саудовские противоречия в ОПЕК+

Россия и Саудовская Аравия, два ключевых игрока в ОПЕК+, имеют серьезные различия как с точки зрения своих приоритетов, так и с точки зрения характеристик нефтяного сектора. Москва больше, чем Эр-Рияд, заинтересована в том, чтобы цены на нефть оставались стабильными в рамках определенного коридора, а не росли постоянно. Безубыточная цена нефти в российском бюджете установлена в районе $43 за баррель (приблизительно в два раза ниже, чем для Саудовской Аравии), в то время как наиболее комфортным коридором колебаний цен считается $50-60 за баррель (также ниже потребностей саудовского бюджета).

Помимо того, что Москва справедливо считает высокие цены на нефть предпосылкой для перегрева и дестабилизации рынка, она также руководствуется в своих подходах интересами российского бизнеса: более высокие цены на нефть ведут к снижению доходов корпораций. В результате, чем больше цены на нефть поднимаются выше порога в $43, тем меньше у России мотивации оставаться верной обязательствам ОПЕК+ и больше противоречий с саудитами.

Стоит также иметь в виду, что длительное замораживание добычи вредно для старых нефтяных скважин России, поскольку их повторный запуск обходится слишком дорого российским компаниям. Неспособность российских производителей увеличить добычу в феврале 2021 года якобы отчасти была связана именно с этим. При этом спрос на топливо (а, следовательно, и загрузка нефтеперерабатывающих заводов) в России постепенно растет. Чтобы сохранить баланс между экспортом и внутренними потребностями, безусловно, потребуется увеличение внутреннего производства. Саудовская Аравия с чрезвычайно благоприятными условиями добычи нефти лишена многих проблем, которые испытывает российская нефтяная индустрия. Но в то же время, ей больше, чем Москве, нужны цены на нефть выше $60 для покрытия дефицита бюджета, выполнения своих программ диверсификации и поддержания высокой цены Saudi Aramco ради ее дальнейшей приватизации.

В отличие от большинства стран ОПЕК+, добыча нефти которых в основном сосредоточена в руках контролируемых государством национальных нефтяных компаний, российские производители нефти пользуются относительной свободой рынка. Следовательно, убеждая их сократить добычу нефти, Кремль может использовать преимущественно кнут, а не пряник. Эта ситуация уже сыграла против ОПЕК+. К концу 2019 года Кремль использовал все имеющиеся пряники: дополнительные налоговые льготы и финансовая поддержка российским нефтедобытчикам экономически себя не оправдали.

Кроме того, были использованы все потенциальные лазейки в Венском соглашении, позволившие российским производителям оправдать свое практически несоблюдение обязательств ОПЕК+. В этих условиях дополнительное сокращение добычи, предложенное Саудовской Аравией после марта 2020 года, стало для Москвы невозможным без дальнейшего снижения уровня выполнения обязательств. К тому же, ряд российских компаний выразил явное нежелание и дальше сокращать добычу в рамках ОПЕК+. В конце концов им удалось убедить Путина, развязав, таким образом, тяжелую и никому не нужную ценовую войну на мировом рынке. Более того, Россия восстановила свое участие в ОПЕК+ в апреле 2020 года (с введением квот на добычу с мая 2020 года) только потому, что почувствовала экономические последствия кризиса COVID-19 (а, точнее, не учло этот фактор при планировании своего демарша).

Тем не менее, российские производители нефти наглядно продемонстрировали, что периодически могут позволить себе не подчиняться Кремлю и, как показали события февраля – марта 2020 года, они вполне в состоянии подтолкнуть российское руководство к выходу из ОПЕК+. На этом фоне, в какой-то момент в будущем, когда ситуация на рынке стабилизируется, следует ожидать, что они вновь попытаются уговорить руководство страны покинуть ОПЕК+ или существенным образом ослабить свое участие в ней. Уже к марту 2021 года российские производители, такие как «Газпром нефть», начали высказывать осторожные предложения о том, что уровень сокращения добычи нефти должен быть снижен ради будущих проектов развития. Это не может не раздражать и не насторожить саудовскую сторону.

Королевские заботы

Пока ситуация не позволяет Саудовской Аравии идти на принцип, как это было весной прошлого года. Во-первых, сейчас она находится не в лучшем экономическом положении. Пандемия нанесла значительный удар по экономике Королевства. Это означает, что единство ОПЕК+ важно для Эр-Рияда, и оно не может быть достигнуто без России, чье присутствие в организации оказывает важное психологическое влияние на рынок. Как ни странно, поддержка России также важна Саудовской Аравии для сохранения дисциплины внутри ОПЕК+. Несмотря на собственные попытки нарушить данные обязательства, Москва проявила единство с Эр-Риядом в давлении на других членов, если те не выполняли свои обязательства в полной мере. Исключение составили наиболее близкие Москве политические режимы – Венесуэла и Иран. Относительно их поведения Россия не высказывала особых возражений и даже поддержала присвоение им исключительного статуса, позволяющего не соблюдать производственные квоты. Выход России из ОПЕК+, в свою очередь, может стать спусковым крючком, вынуждающим других участников разорвать сделку.

И в политике дела у саудовцев тоже идут не очень хорошо. Новая президентская администрация в Вашингтоне явно критикует наследного принца Мухаммеда бин Салмана, что еще больше затрудняет ему наследование саудовского престола. В этом ключе присутствие России в ОПЕК+ имеет особый смысл для Саудовской Аравии. С одной стороны, наследный принц не может позволить себе ссориться с Москвой, которая в условиях его непростых отношений с Вашингтоном постарается оказать Мухаммеду бин Салману всяческую поддержку. Кремль, чувствуя это, неоднократно намекал Эр-Рияду на особое отношение Путина к молодому принцу. С другой стороны, развал ОПЕК+ негативно скажется на имидже наследника саудовского престола внутри страны: дискредитирует его как политика, которого уже обвиняют в неудачах Королевства в Йемене, росте напряженности с ОАЭ и фактической капитуляции перед Катаром.

В результате Саудовская Аравия вынуждена терпеть напористость Москвы в вопросе изменения производственных квот. И напор этот, судя по всему, будет только нарастать. Ведь России нужны деньги на стабилизацию внутриполитической ситуации и проведение активной внешней политики, и получить их можно только за счет максимизации прибыли от экспорта нефти. В итоге рост цен на нефть может стимулировать желание Москвы «получить еще чуть-чуть» за счет наращивания объемов экспорта.

Неизбежный трудный выбор

Альтернативные источники энергии и сланцевая революция поставили традиционных производителей нефти перед жестким выбором: либо замедлить процесс падения цен и даже попытаться обратить его вспять ограничивая добычу, либо наоборот немедленно монетизировать свои природные ресурсы. Это подразумевает активную и агрессивную войну за долю рынка путем увеличения объемов экспорта и ожидания, что конкуренты не выдержат активной ценовой конкуренции.

Формально, вступив в ОПЕК+, производители согласились следовать первой стратегии. Однако такой подход не устраняет источник проблемы. ОПЕК+ может лишь ограниченно влиять на предложение на рынке, и у нее еще меньше рычагов влияния на потребителей. Восстановление сланцевой добычи в США займет по крайней мере четыре года, но этот фактор не перестал существовать. И, как показал предыдущий опыт, сланцевая индустрия всегда может удивить обычных производителей способностью регенерироваться быстрее, чем ожидалось. Переход на возобновляемые источники энергии тоже имеет все шансы ускориться, что приведет к снижению спроса на нефть в долгосрочной перспективе.

Даже контроль над спросом обходится дорого членам ОПЕК+: им приходится жертвовать своими планами развития, тем самым рискуя будущим своих нефтегазовых секторов и кормя «безбилетников» за пределами (и внутри) ОПЕК+, в то время как успех их усилий не всегда гарантирован, а пик спроса на нефть, вероятно, приближается. Все это, естественно, побуждает участников ОПЕК+ смотреть в сторону стратегии монетизации ресурсов - продавать пока могут - что идет вразрез с логикой организации.

В итоге, чем выше поднимутся цены на нефть, тем длиннее будет список стран, которые недовольны жесткими ограничениями добычи. Удар COVID-19 по экономике нефтедобывающих стран также заставляет их задуматься о необходимости увеличения нефтяных доходов. Другими словами, хотя изначально пандемия усилила дисциплину внутри ОПЕК+, процесс восстановления в сочетании с относительной стабильностью рынка может сделать ее участников менее лояльными или даже заставить их выйти из ОПЕК+.

Более того, в списке потенциальных раскольников даже некогда самые лояльные члены структуры, такие как арабские монархии Персидского залива. Будучи изначально вдохновителями создания ОПЕК+, к 2021 году они обнаружили, что внутренняя экономическая ситуация, условия нефтедобычи и рыночная конъюнктура ставят каждую из них в разные позиции (вероятно, только Саудовская Аравия может говорить об относительно благоприятной ситуации – насколько это возможно).

Кувейт переживает серьезный экономический и политический кризис и был бы не прочь иметь дополнительные источники дохода за счет наращивания добычи. ОАЭ также периодически заявляют о невозможности в случае сохранения строгого сокращения добычи развивать нефтяную промышленности. Летом 2020 года они уже нарушали производственные обязательства, жалуясь на несправедливо высокую квоту, а в ноябре – декабре даже рассматривали шансы на выход из ОПЕК+. Наконец, в течение 2020 года Оман активно использовал лазейку в соглашении ОПЕК+, которая исключала конденсат (рассматриваемый некоторыми аналитиками как де-факто вид легкой нефти) из квот добычи.

Что дальше?

Напряженность в отношениях между арабскими производителями стран Персидского залива – явление относительно новое. Оно проявило себя только в 2020 году. Однако вместе с неясными перспективами добычи нефти в Иране, Ливии и Венесуэле, а также переменчивыми настроениями России относительно участия в ОПЕК+ это серьезно влияет на поведение Эр-Рияда. Королевство, в силу перечисленных причин, пытается сохранить ОПЕК+ как единую структуру. В 2021 году оно сильнее, чем раньше, демонстрирует гибкость в переговорах и даже удивляет своих беспокойных партнеров некоторыми уступками.

В этих условиях добровольное решение Саудовской Аравии о дополнительном сокращении добычи в течение первых месяцев года, а также разрешение России и Казахстану увеличить собственную добычу были явными шагами по покупке лояльности других членов ОПЕК+. Вопрос о том, в какой степени Саудовская Аравия готова продолжать свою политику умиротворения критиков жестких производственных квот, в то время как они все более и более громко заявляют о необходимости ослабить сокращение добычи, остается открытым. Позитивные тенденции на рынке и прогнозы роста дефицита предложения на нефть к концу 2021 года позволяют предположить, что начало следующего года может поставить под большой вопрос продление соглашения ОПЕК+ после апреля 2022 года, когда истекает срок действия действующего соглашения.