Новости
Активы Ярославского судостроительного завода арестованы по решению арбитража после иска региональной прокуратуры, сообщает РБК. Иск был предъявлен к московскому АО «Лидер Гарант». Завод строит для Военно-морского флота разъездные рейдовые катера (для перевозки личного состава и негабаритного оборудования) проекта 02220 «Ярославец-М», морские буксиры проекта 23470, сторожевые корабли проекта 10410 «Светляк», отмечает издание. Исковое заявление поступило в суд 25 апреля, в тот же день на имущество ЯСЗ был наложен арест в качестве обеспечительной меры, говорится в карточке дела. Суть претензий надзорного органа в материалах дела не раскрывается.
В 2019 году собственники ЯСЗ вели переговоры о продаже завода с «Объединенной судостроительной корпорацией» (100% акций компании принадлежат РФ, в августе 2023 года ОСК была передана в доверительное управление банка ВТБ). Старший юрист адвокатского бюро БВМП Дмитрий Терехов отметил в беседе с РБК, что можно предполагать будущую национализацию завода.
«Арест сам по себе не означает обязательной последующей национализации. Но, принимая во внимание субъектный состав спора — прокуратура и завод, выпускающий военную продукцию, — и четкую тенденцию на национализацию предприятий, данный вариант не исключен», — констатирует Терехов.
Подобное изъятие не единичный случай, отмечает директор «Трансперенси Интернешнл — Россия» Илья Шуманов. В текущем же году было национализировано в пользу «ОСК» ПАО «Северная верфь».
«Беглый анализ показал, что, скорее всего, это идет в интересах „Объединенной судостроительной корпорации“ (ОСК). Владельцем ОСК сейчас является ВТБ, то есть ее отдали Андрею Костину, я так понимаю, что он занимается наполнением ее ресурсами. Есть мандат на изъятие судостроительных активов по всей России из частных рук, и вот мы видим такие истории. Я предполагаю, что это звенья одной цепи. У ОСК очень плохое финансовое состояние. Зачем покупать, если можно забрать бесплатно? По сути, это государственная компания, которая будет вытаскивать деньги из государства. И отъемы эти можно аргументировать консолидацией активов стратегической отрасли. Наверное, судостроительную отрасль можно назвать стратегической.
И модель, по которой они забирают, — это оспаривание приватизации. Завод выпускает военную продукцию, и отчуждение вероятнее. Они уже за один-два месяца научились такие дела проворачивать, и прокуратура идет по накатанной. Другое дело, что была небольшая пауза после очередного скандала. В начале года дела появились, потом опять пауза, потом один-два месяца — и сейчас новая волна этих кейсов. Другое предприятие прямо сейчас забирают у украинского бизнесмена якобы на финансирование ВСУ. Там возбудили уголовное дело, и российские власти пытаются забрать его активы».
Суды в России с подачи Генпрокуратуры всё чаще пересматривают итоги приватизации 1990-х. В государственную собственность в 2023 году только в сфере ВПК возвращено 15 стратегических предприятий общей стоимостью свыше 333 млрд рублей, сообщил генпрокурор Игорь Краснов, пообещав и впредь «защищать интересы России и восстанавливать справедливость». За два года войны более 180 частных предприятий в России перешли под контроль государства. Об этом говорится в совместном расследовании «Новой газеты Европа» и «Трансперенси Интернешнл — Россия». Всего к марту 2024 года в суды было подано 40 исков о национализации, суммарные активы изъятых у собственников компаний оцениваются в 1,04 трлн рублей (0,6% ВВП России).
Это те самые деприватизация и огосударствление, о которых «не может быть и речи», если верить Владимиру Путину. Вопрос в том, дойдет ли маховик экспроприации до модели Северной Кореи или же остановится на варианте Беларуси.
«Это опасно для всех отраслей, — говорит Шуманов. — Мы видим, как возле рыбопромышленной отрасли Генпрокуратура пасется. Она не изымает ничего, что стоит дешевле двух-трех миллиардов рублей. У нее есть отдельные кейсы, но, как правило, это прибыльные бизнесы. Строительные объекты, рекреационные объекты, объекты производства минеральной воды, крупные объекты недвижимости и так далее — они ничего общего с ВПК и стратегическими отраслями экономики не имеют. Очевидно, что изымают то, до чего могут дотянуться. Причем аргументация всегда разная: в одном случае это антикоррупционные основания, в другом это оспаривание законности сделок, в третьем это незаконность приватизации, в четвертом финансирование ВСУ или связь с украинскими собственниками. И отдельно бывают истории, связанные с ФАС, которые признают какие-то сделки недействительными. Важно здесь не то, какой ключ они подбирают к каждой истории, а то, что это рандомайзер. Трудно представить, какое предприятие может оказаться следующим. Я в начале года говорил с бизнесменом, работающим в одной из отраслей, которая активно национализируется, и он сказал, что если бы дали до конца года доработать, то он был бы благодарен.
Насколько это новая ситуация? „ЮКОС“ — хороший пример национализации предприятия. Дальше акционеры идут в суд, признают незаконной приватизацию, и сейчас какие-то активы РФ арестовывают за рубежом. После 2014 года была история с „Башнефтью“, очень громкая и скандальная, когда признали незаконность приватизации и „Роснефть“ забрала предприятие. Но я бы сказал, что это массовое явление войны. Война стала триггером таких изъятий, потому что она поставила это все на поток».